Читать книгу - "Время гладить кошек [litres] - Ринат Рифович Валиуллин"

– Ну ты и зануда.

– Ладно, я так и думал. Извини, старик, что так получилось…что все так удачно получилось.

– Вот такие друзья у меня сердобольные.

– Забавно.

– Хорошо, что не ребенка подкинули.

– Тогда бы мы точно не встретились, – улыбнулся Влад.

– Почему?

– Как ты себе это представляешь? Подхожу я тебе с коляской:

– Девушка, может быть, кофе? Что скажешь?

– Нет, у вас еще молоко на губах не обсохло, – прекрасно рассмеялась Фортуна.

– Если мужчина с коляской, значит, уже не человек?

– Как минимум уже два человека. Так где Твигс?

– А где коту еще быть, дома. Он в полном порядке. Прошел реабилитацию.

– Спасибо тебе за все.

– Да не за что.

– У тебя очень доброе сердце.

– Ага, собачье.

– Почему собачье?

– По Булгакову.

– А, я сразу не поняла.

– Понимаю, ты кота быстрее хочешь увидеть. Барри, домой! – крикнул Влад. – Пошли, я тут недалеко живу.

– А чем я тебя могу отблагодарить? – Двинулись они в сторону дома.

– Кофе.

– Кофе?

– Кофе выпьем?

– Да нет, спасибо. Кофе для меня – это слишком серьезно.

– Понятно, – усмехнулся Влад.

– Шучу, это у меня чувство юмора снова включилось. Выпьем, конечно.

Кто у тебя был до меня? Фортуна и Тихон

Тетя Вера мирно спала. Успокоительное подействовало. Мы с Тихоном сидели в тишине бордовых стен и пили чай. Тихон смотрел на меня своими изумрудными глазами. Рабочий день кота закончился. Видно было, что ему это давалось с трудом, но на кону была частная клиника. Вместо камина мы смотрели на картину Ротко, муж Веры в свое время купил ее на каком-то аукционе. Красный, переходящий из одной тональности в другую, как говорили искусствоведы, а на деле пятно пятном, безумно дорогое розово-рыжее пятно.

– Его называют волшебником цвета.

– Самым дорогим. Мне страшно предположить, сколько это пятно может стоить.

– Его картины надо не понимать, а чувствовать. Если долго смотреть на полотно, оно унесет в самые лабиринты подсознания. Ну что ты чувствуешь?

– Чай был с бергамотом, – пригубил фарфор Тихон.

– Гениально.

– С такого тянет на откровения.

– Еще бы. Никогда не видела столько красного на одной картине.

– Ну и? – Вопросительно поставил чашку на стол Тихон.

– Ну, у меня был один, мы даже собирались пожениться.

– А что случилось?

– Ты действительно хочешь это услышать?

– Он же уезжал в командировку на несколько месяцев. И когда вернулся, его будто подменили, стал придираться из-за всякой ерунды, которая раньше его не трогала.

– Например?

– Сначала он докопался к моей прическе, почему не каре? Он привык видеть меня с каре, он ожидал его увидеть, а тут на тебе, волосы отросли. Ок, я сделаю обратно каре. Я сделала, хотя и не хотела особо. Потом его начали беспокоить мои джинсы, слишком в обтяжку, и все пялятся на мой зад. Какое ему дело, кто куда пялится? Потом эти несуществующие волосы. Почему я не брею волосы выше колен. А там реально ничего такого нет. Это, видите ли, его давно беспокоило, он не решался об этом сказать, но вот наконец-то решился. Я была в такой ярости, ты даже не представляешь. Какого хрена?

– Может, он посмотрел фильм про Барби и решил создать свой идеальный мир.

– Может. Потом я, правда, успокоилась немного. В голове моей включился Шекспир. Брить или не брить? Вот в чем вопрос.

– И что ты ему ответила?

– Как видишь. Сначала он разглядел какое-то пятнышко на моем пальто, потом ему не понравилась моя подруга, и он настоял, чтобы я ограничила с ней общение. Потом он заявил, что мне не надо будет работать, что работать будет он, а я рождена, чтобы сидеть дома и поддерживать в очаге огонь. А где его взять, этот огонь, сидя дома и расстраиваясь по мелочам. Сначала я подумала, что это шутка. Ну а потом случился вот этот Шекспир. У меня там и брить-то было нечего. Извини, что завела в такие дебри интимных тайн.

– Да ничего. Типичный абьюз.

– Я была вне себя. Неужели о такую мелочь может разбиться наш корабль любви? А что же он захочет дальше? Стереть все мои пятнышки, все мои недостатки, в кавычках, чтобы я стала идеальной и гладкой, как статуя. Тогда я подумала, надо завязывать с этим, если не хочешь угодить в рабство. К тому же после всех этих историй моей тети Нади. Я не хочу, чтобы моя жизнь пошла по ее колее. Надо было выбираться из нее как можно скорее на свою дорогу, чтобы не зависеть от всяких идиотов.

Фортуна замолчала, а руки все еще жестикулировали, пытаясь даже молчанию придать наибольшую правдивость, как будто в их жилах текла итальянская кровь.

– А ты что думаешь?

– Думаю тебя поцеловать. – Неловко прижал он свои губы к ее губам.

– Нет, ты слишком колючий. – Отпрянула с улыбкой она.

– Колючий?

– Да, ты сегодня усат, слишком усатый. – Провела она рукой в знак доказательства по его щеке. – Может, ты все-таки кот?

– Думаешь, мне тоже надо побриться?

– Может, не надо, не за что будет цепляться.

– Может, но я побреюсь.

– Кот бы на такое из вредности не пошел.

– Значит, я уже не кот.

– Слава богу. Хочется, чтобы меня гладили, а не я.

Иногда девушка может позвонить первой. Фортуна звонит Тихону

– Привет. Узнаешь?

– Фортуна?

– Да. Я нашла кота.

– Ты серьезно?

– Вполне.

– Ему нужна психологическая помощь.

– Мне нужна психологическая помощь.

– Да?

– Ну да.

– Я думала, ты уже привык.

– Нет, я сбежал почти что сразу.

– А как же частная клиника?

– Свобода дороже. Я понял, что такой ценой мне никакая клиника не нужна, точнее сказать, нужна будет, но уже по другому поводу.

– Ты стал суров.

– Да, прямо витязь в тигровой шкуре.

– И самокритичен.

– Еще бы.

– И бескорыстен.

– Безусловно.

– Я думала, ты будешь более ласковым.

– Нет, котом я не стал. Я стал тигром.

– Можно погладить?

– Не стоит.

– Да, тетя мне рассказала, как ты был зол, а потом резко сбежал от старушки.

– Ну, я ушел по-английски, пока она качалась в кресле. Этот скрип теперь долго будет сниться. Мне быстро надоело быть придворным котом.

– Старуха тебя долго оплакивала.

– Не представляю.

– Она перестала качаться в кресле, занялась йогой.

– Вовремя я ушел, – рассмеялся Тихон. – Но не суть. Где ты кота нашла?

– Объявления клеила. Позвонил человек, говорит, мне вашего кота оставили на передержку.

– А меня?

– Тетя попросила позвонить.

– Зачем?

– Твигс домой вернулся сам не свой, он теперь все время норовит убежать, пару раз ему это даже удавалось.

– Как я его понимаю.